Псху. Жизнь вдали от цивилизации.
О высокогорном абхазском селе староверов мы услышали ещё пару лет назад от пограничников за источником Ауатхара.
Ореол таинственности окутывал это место – полная изоляция от внешнего мира, отсутствие благ цивилизации и дорог.
— Проехать можно с июля по сентябрь, в остальное время перевал под снегом. Пройдёт лишь подготовленный внедорожник, — рассказывали пограничники.
А мы уже мысленно просчитывали свои возможности для экспедиции в Псху.
Информация в интернете ясности не добавляла – кто-то попадал туда в качестве туристов на уазике, кто-то летал на самолёте(!) – все сходились во мнении: очень трудно добраться, но цель оправдывает средства.
Каково же было удивление, когда в случайном разговоре Денис из Анапы (Че Гевара) обмолвился, что бывал в Псху не раз!
Его подробный рассказ – это отдельная песня! Такой полной и захватывающей информации ни один доступный источник не давал.
Поддержав наше решение ехать в Абхазию за впечатлениями и затянувшимся летом, более часа Денис составлял подробную инструкцию с рекомендациями, интересными объектами и их GPS-координатами.
По рекомендации Дениса мы взяли в качестве гостинцев пиво, сигареты, чай и разные интересные сладости.
Дорога на Псху от нашего дома заняла чуть меньше суток. Серпантины от Туапсе до Адлера, бестолковая разметка и непродуманные указатели на новых развязках в районе Сочи, толчея и неорганизованность на границе – самый тяжёлый в психологическом плане участок дороги.
От реки Бзыбь уходим на Рицу, минуя озеро, добираемся до минерального источника Ауадхара — на наш притязательный вкус это один из лучших нарзанов, которые доводилось пробовать. Здесь знакомимся с местным жителем – охранником кафе и легко находим общий язык на тему «как хорошо было при СССР».
Подъезжает экскурсионный УАЗик с туристами. Водитель УАЗа в войлочной серой шляпе, узнав о цели нашей поездки, достаточно осторожно отзывается о дороге – две недели назад на перевале было снега выше колена, а река, выйдя из берегов, на неделю отрезала автотуристов, благо все живы остались…
Описание дороги не показалось оптимистичным. Переглянулись с Романом – знакомая ситуация: пять лет назад в тандеме ездили с джиперами из КБР и КМВ к Эльбрусу на Джилы-Су 23 февраля. Поездка была экстремальная, на грани фола – зато сколько воспоминаний!
Роман сказал: «Не сможем проехать – вернёмся!». И мы поехали проезжать.
Дорога местами хорошая, а местами напоминающая то каменистый подъем на Грачевский, то последние 700 метров к Наташкиным водопадам, то движение по руслу Пшады в не самые спокойные для реки дни.
Так и подобрались к перевалу. Теневая сторона во льду и рыхлом снегу. Поднявшись наверх, встречаем несколько УАЗов, один из которых держит путь как раз из Псху.
Здороваемся с водителями, как со старыми знакомыми – так принято в горах. Они тут же извлекают чачу, домашний коньяк – отказаться, значит обидеть. Я организую закуску в виде бутербродов, а муж, который за рулём не пьёт НИКОГДА, делает исключение и скромно поддерживает коллектив. Мимо на большой скорости проносится новый белый джип-иномарок, за рулём в развевающейся сутане священник с большой окладистой бородой, притормозив на мгновение, что-то спрашивает у местных и летит дальше. Не наш человек. В Абхазии самый демократичный внедорожник, естественно, УАЗ. Мы говорим о природе, человеческих отношениях, Родине и расстаёмся друзьями.
На прощание ребята предупреждают, чтобы мы не задерживались в Псху, ещё две недели назад на перевале лежал снег выше колена. \
-Лишь увидите маленькие серо-белые облачка, сразу назад! Это снег.
От перевала до Псху 25км. Этот путь нам нужно преодолеть до темноты. Многочисленные серпантины и броды через неоднозначные горные реки не очень уютно преодолевать даже в сумерки.
Едем со скоростью шустрого пешехода, лишь иногда разгоняясь до 20 км/час.
Видим – справа от дороги глубокая чистая заводь, металлический крест перед ней, повсюду иконы с ликами святых, «кабинка» для переодевания (каркас, затянутый чёрной плёнкой).
Муж говорит: «На обратном пути я нырну», а мы с Любой повязываем платки – вдруг староверы осквернятся при виде нас?
Подъезжаем к погранзаставе. Небольшой домик, шлагбаум и два парня лет 25 в камуфляже и шлёпках. Очень строго спрашивают: «Куда, к кому, зачем?», и напутствуют напоследок, чтоб осторожней были на броде перед селом.
— Пару недель назад река унесла трёх туристов. Двое утонули, один выполз с переломанными ногами (дословно).
На этом мрачном аккорде продолжаем движение.
Село появляется постепенно. Сначала встречаем брошенные домики, потом отдельно стоящие, жилые по виду. Преодолеваем брод на Святой речке, которая «троих унесла». Потом уже узнали, что из-за этой коварной речки в прошлом году у тёти Клавы во дворе зимовал УАЗик – хозяин кое-как на Урале домой добрался, а машину до лета пришлось оставить.
А вот и первый «старовер» показался – косматый, с огромным рюкзаком ковыляет в сторону села — добычу тащит, наверное.
Мы останавливаемся: «Вас подвезти?»
Человек ловко карабкается в машину и всю дорогу пересказывает информацию о Псху, сильно напоминающую ту, что мы намедни прочли в интернете, щедро перемежая речь цитатами из бардовской классики 60-х годов. Потом намекает, что ищет невесту 50 лет, а лучше 2 по 25. Мы с мужем переглядываемся – пора избавляться от пассажира. Тем более, что он, как выяснилось, никакой не житель села. Живёт в Красной Поляне. О, таких кадров мы встречали! Подвозили однажды туриста из Сочи лет семидесяти. Каким-то образом он к нам на чай напросился (до поезда время оставалось), а потом чуть жить не остался – любую работу по дому обещал выполнять, лечить нас от всех болезней с помощью нетрадиционной медицины… Хитрым манёвром мы отправили его в поход с моим одноклассником Лёшей Зворским. Насколько удался поход, я не знаю, стыдно у Лёши спрашивать было. Судя по тому, как при встрече он сдержанно здоровался со мной, мужик и у него жить собирался.
Возвращаясь к нашему абхазскому попутчику, признаюсь, что от него мы тоже не сразу избавились. Псху он очень любит, лет десять как ходит сюда и живёт в домике какого-то мифического друга, хотя население знает плохо, несмотря на то, что из 200 жителей села большая часть приходятся друг другу родственниками. Во всяком случае на наш вопрос, где живёт тётя Клава, ответил, что здесь полсела Клавы и предложил нам возможные места для ночлега –
а) в гостинице,
б) в палатке на берегу реки,
в) у него на сеновале.
Мы сказали, что поедем к реке, и он собрался с нами. Лишь когда мы «вспомнили», что нужно срочно передать тёте Клаве посылку от друга Дениса, турист, наконец, отпочковался от нас.
А мы благополучно вернулись к дому т. Клавы и д. Бори, благо нам сразу же указали дорогу настоящие местные жители – на удивление, они выглядели совсем не так, как я их себе представляла, точнее ничем особым от нас не отличались.
Удивило другое – спутниковые антенны, новая, очень большая для такого села, школа и …горящие повсюду лампочки, фонари на столбах. Сначала я думала, что местные жители либо очень рассеянные, либо очень расточительные. На следующий день мы увидели местную ГЭС и поняли, что эта расточительность оправдана: вода льётся, энергия вырабатывается. Местные жители платят за обслуживание ГЭС 50 рублей в месяц со взрослого. Многие имеют стиральные машины-автомат, хлебопечки, прочие блага цивилизации, за исключением сотовой связи – возможность появления вышки какого-нибудь сотового оператора обсуждалась на сходе села, но единодушной поддержки не получила. Потому что большую роль в своей жизни жители села отводят экологии — мёд в Псху лучший, какой нам доводилось пробовать!
Связь жителей села с «большой землёй» и доставка продуктов, необходимых для жизни, осуществляется следующим образом:
Очевидно, что самым демократичным, самым грузоподъёмным и самым неприхотливым является УАЗик.
Домик тёти Клавы и дяди Бори, как в русской глубинке – махонький, кривенький, аккуратный.
Чистый, уютный дворик. Водопровод из родника – вода ледяная и кристальная. Городскому водоканалу с ржавыми трубами и повышенный содержанием солей такой эталон качества и не снился!
Ярко-оранжевые тыквы собраны кучкой посреди двора.
Коровы звенят колокольчиками, хрюшки повизгивают. Мы заносим вещи на второй этаж по скрипучей лестнице. Хочется завалиться и уснуть – через несколько часов будут ровно сутки, как мы на колёсах. Но мужчины не против перекусить, да и поговорить с хозяевами интересно.
Садимся за столиком на улице. Быстро темнеет, ещё быстрее холодает. Тем, кто греется грушевой чачей, конечно, всё нипочём. А у меня уже нос холодный. Хорошо, думаю, что не в палатке у речки. Или не на сеновале. Вежливо откланиваюсь и скриплю ступеньками наверх.
Утром все просыпаемся рано. Экологически чистый сон восстанавливает силы. Завтракаем и собираемся в дорогу. Хочется посмотреть окрестности и до темноты успеть на горячие источники за Сухумом.
Наконец, появляется более-менее стройное представление о жителях Псху.
Кто же они?
Русские люди, чьи предки поселились здесь после Октябрьской революции – зажиточные и трудолюбивые крестьяне, бежавшие из России от раскулачивания. До этого (ещё лет двести до переселения русских) здесь жили абхазы, о чём красноречиво подсказывает само название села, но почему в настоящее время процент коренного населения очень мал, остаётся лишь догадываться.
Дорога в школу.
Несмотря на то, что до трассы Гагра – Сухум от Псху всего 73км, климат здесь существенно отличается от побережья – не растут экзотические растения, не зреют мандарины.
Живут в Псху и монахи. Так во всяком случае их все называют. Из-за ограничения во времени, нам не удалось поближе познакомиться с монахами, однако, когда мы покупали мёд у племянницы тёти Клавы (сначала взяли по одной бутылке, а попробовав, купили всё оставшееся), мимо стремительно и бодро проходил божий человек в длинном чёрном одеянии. Лик его не был традиционно печален, как подобает монахам – лишь добрая улыбка на светлом лице:
— С праздником! – это уже к нам обращаясь.
Праздник – воскресенье. Эту добрую традицию здесь чтут. И веруют.
Тётя Клава вдохновенно рассказывала историю, как кто-то фотографировал Святую гору (ту, что над Святым источником у Святой реки), а после появления фотографии на фоне горы проступил лик Мадонны. Нам даже показывали эту фотографию.
Люба сказала:
— О, как в Архызе на скале лик Христа!
Я вежливо и скептически промолчала.
Чистота помыслов местных жителей тесно переплетена с чистотой отношений. Одна из дочерей тёти Клавы до войны дружила с парнем. Во время боевых действий он подорвался на мине, потерял ногу. Падая, упал спиной на вторую мину. Врачи собирали его по кусочкам – чудо, что жив остался. Дочери тёти Клавы многие говорили: «Зачем тебе инвалид?».
А она в ответ: «Я его здорового бы не бросила, а инвалида и подавно».
В Псху два храма: действующий старый и строящийся новый – большой, красивый, полностью деревянный, лишь ярко-синяя крыша в унисон с высоким чистым небом.
Прощаемся с райским уголком – нам пора. Почти на выезде из посёлка видим женщину, которая здороваясь, вроде бы что-то хочет сказать. Останавливаемся.
— Вы в город?
— Да, — хотя не очень понимаю, о каком городе идёт речь.
— Возьмите мужа с собой!
Свободное место в машине есть, и мы сами интересно пообщаться по дороге. Вместе с Мишей (так зовут нашего пассажира) заезжаем на местную ГЭС. В 60-е годы её построили геологи, занимающиеся исследованиями полезных ископаемых в этих краях. Механизмы старые, добротные. Советские!
После ГЭС посещаем ещё одно интересное место – нарзановый источник в штольне. Это тоже отголоски советской геологии. С хорошей накатанной дороги сворачиваем на едва заметную — заросшую, узкую.
Цепкие лапы деревьев обхватывают машину со всех сторон, царапают, безжалостно хлещут ветками. Осторожно преодолеваем брод с большими валунами на дне.
Через некоторое время упираемся в ещё одну речку – дальше дороги нет совсем. Никакой. В доказательство этому оба берега соединяет многообхватный ствол великана, весь исцарапанный медвежьими когтями.
Наверняка, где-то рядом и сам хозяин леса, добрый и сытый после щедрого лета. Мы ведём себя неприлично шумно, топаем и неистово шуршим опавшими листьями, поэтому на роль медвежьей добычи сегодня не подходим.
По едва узнаваемой крутой тропке карабкаемся вверх и, наконец, упираемся в ничем не примечательную горку. Ну, разве что у подножия горы зияет чёрная дыра. Из пещеры вытекает быстрый ручей, глухо ворочая камни.
В штольню, вооружившись фонариками, уходят лишь счастливые обладатели резиновых сапог. Мы смиренно ожидаем их с добычей.
Насыщенный приключениями день кажется безразмерным. Но хочется завершить его в горячих источниках Кындыга. Это ещё примерно 200км. Поэтому нужно поторопиться.
Спустившись к морю, вновь попадаем в лето. Яркая придорожная зелень украшена гирляндами лимонов и мандаринов.
Высокие деревья с мощными кронами обильно увешаны крупными оранжевыми плодами, похожими на большие яблоки. Вот так, оказывается, растёт хурма! У обочины – за заборами и вне жилых домов, кое-где практически дикая. Мы жадно смотрим на такое изобилие, но остановиться и сорвать плод не позволяет воспитание.
Лимоны, мандарины, фейхоа уже куплены на придорожных рыночках по символическим ценам. Едем в сторону гейзера в Кындыге, тщетно пытаясь купить по пути хурму. Тем более, за Сухумом трасса менее оживлённа, магазинов мало, а торговли фруктами нет и в помине.
Ночь застаёт нас в бассейнах с горячей водой. Свет фонарей с трудом пробивается сквозь клубы пара, создавая иллюзию огромной русской бани под открытым небом. Впечатление усиливает густой запах эвкалиптовой рощи.
Почти потерявшись в пространстве и времени года, вспоминаем, наконец, о ночлеге. Рома с Любой предлагают потихоньку ехать домой, а я упираюсь – хочу с утра купить-таки где-нибудь хурмы.
Едем на территорию рыбзавода – место, которое показал нам наш друг Тамаз. Трек у меня не сохранился, только координаты, и мы нещадно петляя, заезжая в какие-то неосвещённые тупиковые улочки, с трудом находим проезд к морю и ставим палатки на мягкой галечке среди вековых эвкалиптов. Не верится, что на исходе осень. Море чистое, тёплое, бесшумное. Утром муж обязательно побежит купаться, а сейчас мы ужинаем и мгновенно засыпаем крепким здоровым сном.
Наше путешествие по Абхазии закончилось. Но для полноты картины нужно рассказать, как мы добывали хурму. По пути домой проезжаем мимо щуплых домишек дачного типа метрах в пятидесяти от моря. Одни жилые, другие откровенно заброшены. В каждом дворе – деревья с провисшими до земли урожайными ветками. Выбираем дом, где есть люди, подъезжаем и просим хозяев продать нам хурму «во-о-он с того дерева». Хозяин радостно соглашается и с большим ведром карабкается на дерево.
Упавшие с дерева плоды никто не собирает, они уже не будут храниться.
Лишь пара тощих собак охотничьей породы бродят под деревом, выбирая плод посочнее и помягче и с удовольствием поедают его прямо на месте.
Набрав, сколько можем увезти, даров Абхазии – часть по символическим ценам, часть в подарок от хороших людей возвращаемся домой.
И даже многокилометровая пробка на границе, ознаменовавшая исход ноябрьских праздников, не может нам испортить хорошего настроения от удавшихся на славу выходных!
АПСНЫ – в переводе на русский «Страна души». Не согласиться нельзя.
Ореол таинственности окутывал это место – полная изоляция от внешнего мира, отсутствие благ цивилизации и дорог.
— Проехать можно с июля по сентябрь, в остальное время перевал под снегом. Пройдёт лишь подготовленный внедорожник, — рассказывали пограничники.
А мы уже мысленно просчитывали свои возможности для экспедиции в Псху.
Информация в интернете ясности не добавляла – кто-то попадал туда в качестве туристов на уазике, кто-то летал на самолёте(!) – все сходились во мнении: очень трудно добраться, но цель оправдывает средства.
Каково же было удивление, когда в случайном разговоре Денис из Анапы (Че Гевара) обмолвился, что бывал в Псху не раз!
Его подробный рассказ – это отдельная песня! Такой полной и захватывающей информации ни один доступный источник не давал.
Поддержав наше решение ехать в Абхазию за впечатлениями и затянувшимся летом, более часа Денис составлял подробную инструкцию с рекомендациями, интересными объектами и их GPS-координатами.
По рекомендации Дениса мы взяли в качестве гостинцев пиво, сигареты, чай и разные интересные сладости.
Дорога на Псху от нашего дома заняла чуть меньше суток. Серпантины от Туапсе до Адлера, бестолковая разметка и непродуманные указатели на новых развязках в районе Сочи, толчея и неорганизованность на границе – самый тяжёлый в психологическом плане участок дороги.
От реки Бзыбь уходим на Рицу, минуя озеро, добираемся до минерального источника Ауадхара — на наш притязательный вкус это один из лучших нарзанов, которые доводилось пробовать. Здесь знакомимся с местным жителем – охранником кафе и легко находим общий язык на тему «как хорошо было при СССР».
Подъезжает экскурсионный УАЗик с туристами. Водитель УАЗа в войлочной серой шляпе, узнав о цели нашей поездки, достаточно осторожно отзывается о дороге – две недели назад на перевале было снега выше колена, а река, выйдя из берегов, на неделю отрезала автотуристов, благо все живы остались…
Описание дороги не показалось оптимистичным. Переглянулись с Романом – знакомая ситуация: пять лет назад в тандеме ездили с джиперами из КБР и КМВ к Эльбрусу на Джилы-Су 23 февраля. Поездка была экстремальная, на грани фола – зато сколько воспоминаний!
Роман сказал: «Не сможем проехать – вернёмся!». И мы поехали проезжать.
Дорога местами хорошая, а местами напоминающая то каменистый подъем на Грачевский, то последние 700 метров к Наташкиным водопадам, то движение по руслу Пшады в не самые спокойные для реки дни.
Так и подобрались к перевалу. Теневая сторона во льду и рыхлом снегу. Поднявшись наверх, встречаем несколько УАЗов, один из которых держит путь как раз из Псху.
Здороваемся с водителями, как со старыми знакомыми – так принято в горах. Они тут же извлекают чачу, домашний коньяк – отказаться, значит обидеть. Я организую закуску в виде бутербродов, а муж, который за рулём не пьёт НИКОГДА, делает исключение и скромно поддерживает коллектив. Мимо на большой скорости проносится новый белый джип-иномарок, за рулём в развевающейся сутане священник с большой окладистой бородой, притормозив на мгновение, что-то спрашивает у местных и летит дальше. Не наш человек. В Абхазии самый демократичный внедорожник, естественно, УАЗ. Мы говорим о природе, человеческих отношениях, Родине и расстаёмся друзьями.
На прощание ребята предупреждают, чтобы мы не задерживались в Псху, ещё две недели назад на перевале лежал снег выше колена. \
-Лишь увидите маленькие серо-белые облачка, сразу назад! Это снег.
От перевала до Псху 25км. Этот путь нам нужно преодолеть до темноты. Многочисленные серпантины и броды через неоднозначные горные реки не очень уютно преодолевать даже в сумерки.
Едем со скоростью шустрого пешехода, лишь иногда разгоняясь до 20 км/час.
Видим – справа от дороги глубокая чистая заводь, металлический крест перед ней, повсюду иконы с ликами святых, «кабинка» для переодевания (каркас, затянутый чёрной плёнкой).
Муж говорит: «На обратном пути я нырну», а мы с Любой повязываем платки – вдруг староверы осквернятся при виде нас?
Подъезжаем к погранзаставе. Небольшой домик, шлагбаум и два парня лет 25 в камуфляже и шлёпках. Очень строго спрашивают: «Куда, к кому, зачем?», и напутствуют напоследок, чтоб осторожней были на броде перед селом.
— Пару недель назад река унесла трёх туристов. Двое утонули, один выполз с переломанными ногами (дословно).
На этом мрачном аккорде продолжаем движение.
Село появляется постепенно. Сначала встречаем брошенные домики, потом отдельно стоящие, жилые по виду. Преодолеваем брод на Святой речке, которая «троих унесла». Потом уже узнали, что из-за этой коварной речки в прошлом году у тёти Клавы во дворе зимовал УАЗик – хозяин кое-как на Урале домой добрался, а машину до лета пришлось оставить.
А вот и первый «старовер» показался – косматый, с огромным рюкзаком ковыляет в сторону села — добычу тащит, наверное.
Мы останавливаемся: «Вас подвезти?»
Человек ловко карабкается в машину и всю дорогу пересказывает информацию о Псху, сильно напоминающую ту, что мы намедни прочли в интернете, щедро перемежая речь цитатами из бардовской классики 60-х годов. Потом намекает, что ищет невесту 50 лет, а лучше 2 по 25. Мы с мужем переглядываемся – пора избавляться от пассажира. Тем более, что он, как выяснилось, никакой не житель села. Живёт в Красной Поляне. О, таких кадров мы встречали! Подвозили однажды туриста из Сочи лет семидесяти. Каким-то образом он к нам на чай напросился (до поезда время оставалось), а потом чуть жить не остался – любую работу по дому обещал выполнять, лечить нас от всех болезней с помощью нетрадиционной медицины… Хитрым манёвром мы отправили его в поход с моим одноклассником Лёшей Зворским. Насколько удался поход, я не знаю, стыдно у Лёши спрашивать было. Судя по тому, как при встрече он сдержанно здоровался со мной, мужик и у него жить собирался.
Возвращаясь к нашему абхазскому попутчику, признаюсь, что от него мы тоже не сразу избавились. Псху он очень любит, лет десять как ходит сюда и живёт в домике какого-то мифического друга, хотя население знает плохо, несмотря на то, что из 200 жителей села большая часть приходятся друг другу родственниками. Во всяком случае на наш вопрос, где живёт тётя Клава, ответил, что здесь полсела Клавы и предложил нам возможные места для ночлега –
а) в гостинице,
б) в палатке на берегу реки,
в) у него на сеновале.
Мы сказали, что поедем к реке, и он собрался с нами. Лишь когда мы «вспомнили», что нужно срочно передать тёте Клаве посылку от друга Дениса, турист, наконец, отпочковался от нас.
А мы благополучно вернулись к дому т. Клавы и д. Бори, благо нам сразу же указали дорогу настоящие местные жители – на удивление, они выглядели совсем не так, как я их себе представляла, точнее ничем особым от нас не отличались.
Удивило другое – спутниковые антенны, новая, очень большая для такого села, школа и …горящие повсюду лампочки, фонари на столбах. Сначала я думала, что местные жители либо очень рассеянные, либо очень расточительные. На следующий день мы увидели местную ГЭС и поняли, что эта расточительность оправдана: вода льётся, энергия вырабатывается. Местные жители платят за обслуживание ГЭС 50 рублей в месяц со взрослого. Многие имеют стиральные машины-автомат, хлебопечки, прочие блага цивилизации, за исключением сотовой связи – возможность появления вышки какого-нибудь сотового оператора обсуждалась на сходе села, но единодушной поддержки не получила. Потому что большую роль в своей жизни жители села отводят экологии — мёд в Псху лучший, какой нам доводилось пробовать!
Связь жителей села с «большой землёй» и доставка продуктов, необходимых для жизни, осуществляется следующим образом:
- Автотранспорт с колёсной формулой 4х4
- Самолёт-кукурузник (18 тысяч за рейс)
- Вертолёт (40 тысяч).
Очевидно, что самым демократичным, самым грузоподъёмным и самым неприхотливым является УАЗик.
Домик тёти Клавы и дяди Бори, как в русской глубинке – махонький, кривенький, аккуратный.
Чистый, уютный дворик. Водопровод из родника – вода ледяная и кристальная. Городскому водоканалу с ржавыми трубами и повышенный содержанием солей такой эталон качества и не снился!
Ярко-оранжевые тыквы собраны кучкой посреди двора.
Коровы звенят колокольчиками, хрюшки повизгивают. Мы заносим вещи на второй этаж по скрипучей лестнице. Хочется завалиться и уснуть – через несколько часов будут ровно сутки, как мы на колёсах. Но мужчины не против перекусить, да и поговорить с хозяевами интересно.
Садимся за столиком на улице. Быстро темнеет, ещё быстрее холодает. Тем, кто греется грушевой чачей, конечно, всё нипочём. А у меня уже нос холодный. Хорошо, думаю, что не в палатке у речки. Или не на сеновале. Вежливо откланиваюсь и скриплю ступеньками наверх.
Утром все просыпаемся рано. Экологически чистый сон восстанавливает силы. Завтракаем и собираемся в дорогу. Хочется посмотреть окрестности и до темноты успеть на горячие источники за Сухумом.
Наконец, появляется более-менее стройное представление о жителях Псху.
Кто же они?
Русские люди, чьи предки поселились здесь после Октябрьской революции – зажиточные и трудолюбивые крестьяне, бежавшие из России от раскулачивания. До этого (ещё лет двести до переселения русских) здесь жили абхазы, о чём красноречиво подсказывает само название села, но почему в настоящее время процент коренного населения очень мал, остаётся лишь догадываться.
Дорога в школу.
Несмотря на то, что до трассы Гагра – Сухум от Псху всего 73км, климат здесь существенно отличается от побережья – не растут экзотические растения, не зреют мандарины.
Живут в Псху и монахи. Так во всяком случае их все называют. Из-за ограничения во времени, нам не удалось поближе познакомиться с монахами, однако, когда мы покупали мёд у племянницы тёти Клавы (сначала взяли по одной бутылке, а попробовав, купили всё оставшееся), мимо стремительно и бодро проходил божий человек в длинном чёрном одеянии. Лик его не был традиционно печален, как подобает монахам – лишь добрая улыбка на светлом лице:
— С праздником! – это уже к нам обращаясь.
Праздник – воскресенье. Эту добрую традицию здесь чтут. И веруют.
Тётя Клава вдохновенно рассказывала историю, как кто-то фотографировал Святую гору (ту, что над Святым источником у Святой реки), а после появления фотографии на фоне горы проступил лик Мадонны. Нам даже показывали эту фотографию.
Люба сказала:
— О, как в Архызе на скале лик Христа!
Я вежливо и скептически промолчала.
Чистота помыслов местных жителей тесно переплетена с чистотой отношений. Одна из дочерей тёти Клавы до войны дружила с парнем. Во время боевых действий он подорвался на мине, потерял ногу. Падая, упал спиной на вторую мину. Врачи собирали его по кусочкам – чудо, что жив остался. Дочери тёти Клавы многие говорили: «Зачем тебе инвалид?».
А она в ответ: «Я его здорового бы не бросила, а инвалида и подавно».
В Псху два храма: действующий старый и строящийся новый – большой, красивый, полностью деревянный, лишь ярко-синяя крыша в унисон с высоким чистым небом.
Прощаемся с райским уголком – нам пора. Почти на выезде из посёлка видим женщину, которая здороваясь, вроде бы что-то хочет сказать. Останавливаемся.
— Вы в город?
— Да, — хотя не очень понимаю, о каком городе идёт речь.
— Возьмите мужа с собой!
Свободное место в машине есть, и мы сами интересно пообщаться по дороге. Вместе с Мишей (так зовут нашего пассажира) заезжаем на местную ГЭС. В 60-е годы её построили геологи, занимающиеся исследованиями полезных ископаемых в этих краях. Механизмы старые, добротные. Советские!
После ГЭС посещаем ещё одно интересное место – нарзановый источник в штольне. Это тоже отголоски советской геологии. С хорошей накатанной дороги сворачиваем на едва заметную — заросшую, узкую.
Цепкие лапы деревьев обхватывают машину со всех сторон, царапают, безжалостно хлещут ветками. Осторожно преодолеваем брод с большими валунами на дне.
Через некоторое время упираемся в ещё одну речку – дальше дороги нет совсем. Никакой. В доказательство этому оба берега соединяет многообхватный ствол великана, весь исцарапанный медвежьими когтями.
Наверняка, где-то рядом и сам хозяин леса, добрый и сытый после щедрого лета. Мы ведём себя неприлично шумно, топаем и неистово шуршим опавшими листьями, поэтому на роль медвежьей добычи сегодня не подходим.
По едва узнаваемой крутой тропке карабкаемся вверх и, наконец, упираемся в ничем не примечательную горку. Ну, разве что у подножия горы зияет чёрная дыра. Из пещеры вытекает быстрый ручей, глухо ворочая камни.
В штольню, вооружившись фонариками, уходят лишь счастливые обладатели резиновых сапог. Мы смиренно ожидаем их с добычей.
Насыщенный приключениями день кажется безразмерным. Но хочется завершить его в горячих источниках Кындыга. Это ещё примерно 200км. Поэтому нужно поторопиться.
Спустившись к морю, вновь попадаем в лето. Яркая придорожная зелень украшена гирляндами лимонов и мандаринов.
Высокие деревья с мощными кронами обильно увешаны крупными оранжевыми плодами, похожими на большие яблоки. Вот так, оказывается, растёт хурма! У обочины – за заборами и вне жилых домов, кое-где практически дикая. Мы жадно смотрим на такое изобилие, но остановиться и сорвать плод не позволяет воспитание.
Лимоны, мандарины, фейхоа уже куплены на придорожных рыночках по символическим ценам. Едем в сторону гейзера в Кындыге, тщетно пытаясь купить по пути хурму. Тем более, за Сухумом трасса менее оживлённа, магазинов мало, а торговли фруктами нет и в помине.
Ночь застаёт нас в бассейнах с горячей водой. Свет фонарей с трудом пробивается сквозь клубы пара, создавая иллюзию огромной русской бани под открытым небом. Впечатление усиливает густой запах эвкалиптовой рощи.
Почти потерявшись в пространстве и времени года, вспоминаем, наконец, о ночлеге. Рома с Любой предлагают потихоньку ехать домой, а я упираюсь – хочу с утра купить-таки где-нибудь хурмы.
Едем на территорию рыбзавода – место, которое показал нам наш друг Тамаз. Трек у меня не сохранился, только координаты, и мы нещадно петляя, заезжая в какие-то неосвещённые тупиковые улочки, с трудом находим проезд к морю и ставим палатки на мягкой галечке среди вековых эвкалиптов. Не верится, что на исходе осень. Море чистое, тёплое, бесшумное. Утром муж обязательно побежит купаться, а сейчас мы ужинаем и мгновенно засыпаем крепким здоровым сном.
Наше путешествие по Абхазии закончилось. Но для полноты картины нужно рассказать, как мы добывали хурму. По пути домой проезжаем мимо щуплых домишек дачного типа метрах в пятидесяти от моря. Одни жилые, другие откровенно заброшены. В каждом дворе – деревья с провисшими до земли урожайными ветками. Выбираем дом, где есть люди, подъезжаем и просим хозяев продать нам хурму «во-о-он с того дерева». Хозяин радостно соглашается и с большим ведром карабкается на дерево.
Упавшие с дерева плоды никто не собирает, они уже не будут храниться.
Лишь пара тощих собак охотничьей породы бродят под деревом, выбирая плод посочнее и помягче и с удовольствием поедают его прямо на месте.
Набрав, сколько можем увезти, даров Абхазии – часть по символическим ценам, часть в подарок от хороших людей возвращаемся домой.
И даже многокилометровая пробка на границе, ознаменовавшая исход ноябрьских праздников, не может нам испортить хорошего настроения от удавшихся на славу выходных!
АПСНЫ – в переводе на русский «Страна души». Не согласиться нельзя.